Тело с историей. Николай Леонов

сухие, воспаленные и тоскливые. Чем эта женщина забивала себе голову – было совершенно очевидно.

      Лев Иванович, влезши в салон, отогрел ладони у печки, а потом решительно сгреб жену в охапку, прижал к себе так, чтобы и пикнуть не могла, произнес веско и безапелляционно:

      – Слушай внимательно. Если еще один талантливый человек окончил свою жизнь, как собака, на обочине, это не значит, что такая же судьба ожидает тебя. Поняла?

      – Угу, – буркнула она, – отпусти, свитер у тебя мокрый.

      И все-таки успокоилась.

      Вскоре сверху показались прыгающие фары и маячок полицейского «уаза».

      Глава 3

      Группа выгрузилась, следователь козырнул:

      – Здравия желаю, господин полковник. Какими судьбами к нам?

      Выяснилось, что они как-то уже пересекались в области по одному из дел, но Лев Иванович никак не мог вспомнить, как его имя-отчество. Фамилия – Рожнов, физиономия хотя и флегматичная, но по-своему приметная, узкое худое лицо, набрякшие веки, длинный нос и плотно сжатые губы. Ни дать ни взять – великий инквизитор из местных. Однако, кроме шуток, в том деле следак показал себя с наилучшей стороны, как в кабинетной работе, так и тогда, когда пришлось руки крутить.

      Итак, о руках. Гуров пояснил, пожимая одну протянутую, вторую, третью:

      – Да вот, случайно. Супругу подвозил…

      Выпустили повизгивающую от возбуждения и предвкушения собаку, которая немедленно утащила девчонку-кинолога в сторону от дороги. Они обе ухнули в овраг, да так лихо, что лишь кусты затрещали. Было слышно, как они скатываются все ниже и ниже, довольно ловко, так что была надежда, что до дна ущелья доберутся благополучно.

      В ожидании медиков тело не трогали, только невысокого роста, худощавый сержант, откинув куртку, горестно качал головой.

      – Твою ж… дядя Миша, дядя Миша…

      – Фанат? – спросил Гуров. Старался, чтобы получилось необидно, но мальчишка все-таки насупился.

      – Фанатизм – понятие нездоровое, господин полковник, показатель глубоко подавленного комплекса неполноценности и страха, – вежливо, хотя без должного уважения заметил он, – а вот на песнях его многие выросли.

      – Упаси бог, – от чистого сердца ужаснулся Лев Иванович, припоминая ряд слышанных образчиков.

      – …И в органы пошли именно для того, чтобы вот этих всех ужасов не допускать, – назидательно закончил сержант.

      Почему-то стало очевидно, что молодому человеку несвойственно проявлять почтение к старшим по званию. Следователь Рожнов призвал к порядку:

      – Зубков, прикрывай диалектику и звякни медикам, где они запропали.

      Сержант Зубков четко, по чину козырнул, но выполнять приказание не помчался, напротив, обратился к Гурову:

      – Товарищ полковник, так чего, около дома связи нет?

      – Практически нет, – подтвердил Гуров, с интересом разглядывая его. Судя по всему, это с ним беседовал по телефону.

      – И в самом доме?

      – И в самом доме нет.

      – Опять сбил, что ли, – пробормотал он, – стало