Тело с историей. Николай Леонов

возможность имеется, я всегда говорю правду.

      – Заткнись. Ты, конечно, полная тундра…

      Приподнявшись, Гуров поклонился:

      – И снова благодарствуйте, барыня.

      – …А теперь уже ты не выпендривайся, а просто припомни и назови хорошие, по-настоящему сочные роли в пьесах, которые могла бы играть тетенька, а не соплюха двадцати трех лет с ногами от ушей. Соображаешь?

      «Она что, ждет ответа?» – подумал он и промолчал.

      – Иное дело в опере – там хорошо. Утверждай себе, что ты Иоланта и тебе восемнадцать. Даже если ты весишь под тонну и до пенсии пара часов – публика примет на ура. А почему?

      – Сдаюсь.

      – Да потому, что петь, если мало-мальский голос есть, можно хоть до смерти. В мюзиклах не так важен голос, куда важнее вовремя войти в струю, найти свою нишу, стиль. Коли имеются и артистические данные – тем лучше! Посмотри на Сида…

      – Слуга покорный, уволь, на ночь глядя.

      – А вот зря, – кротко заметила Мария, – ибо предубеждение и гордыня, особенно для сыщика, – это третья группа инвалидности.

      – Тем более, пощади инвалида, – фыркнул муж.

      Она вздохнула, глянула с любовью и сожалением, уселась, положив одну прекрасную ногу на другую такую же, и терпеливо начала в который раз:

      – Пытаюсь я, Лев Иваныч, донести до вас очень простую мысль. Сид, после стольких лет работы в конкретном стиле, не побоялся измениться – и выиграл.

      – Что и понятно, – подхватил муж, – ибо до гроба по сцене скакать нехорошо.

      – Иные и скачут, да еще и по всему миру. И собирают на старых дрожжах и ностальгии полные залы инфантилов. Суть-то не в этом. Попробую тезисно, максимально понятно: считаю, что он очень грамотно поступил. Вижу в сотрудничестве со здравомыслящим профессионалом очень хороший шанс для себя.

      И твердо завершила:

      – А также – и большую честь.

      – Да в своем ли ты уме? – возмутился он. – Какую честь?! С кем ты собираешься сотрудничать, преподаватель, без трех минут народная артистка, лауреат и все такое…

      Мария многозначительно посулила, что про «все такое» поговорит с ним особо.

      – Теперь то, что звезда первой величины из совершенно другой галактики…

      – Черной дыры, – бросил он.

      Она возвела глаза к потолку, взывая о даровании терпения:

      – Зачем я только обещалась его любить – и в болезни, и в деменции.

      Гуров наступал:

      – И потом, что ты, в Питер уедешь? Не пущу.

      Наконец-то Мария возмутилась по-настоящему. Как же, посягательство на свободу передвижения:

      – Он в Москве работает, и давно уже, темнота ты непроглядная! Но даже если бы и в Питер – что такого?

      – Бросаешь мужа, – горько констатировал он.

      – Да отделаешься от тебя, как же. Гуров, приди в себя! Сид – умница, талантище и звезда, это объективная реальность, отрицать которую есть абсурд и шизофрения. И то, что он вышел именно на меня, – колоссальная удача. Это показывает, что я – абсолютная ценность. Независимо от галактики. Вопросы?

      Лев Иванович открыл рот. И закрыл. И наконец,