История русской социологии. Андрей Медушевский

времени. Сергеевич, по существу, не задается этой проблемой, сводя ее отчасти лишь к этической притягательности правовых воззрений мыслителя, а также их некоторому созвучию духу времени. Фундаментальное противоречие между методом и его практической реализацией у Канта Сергеевич видит в том, что единая рационалистическая, а потому вполне умозрительная, система права на деле предстает идеологией умеренного либерализма.

      Еще более критичен Сергеевич в отношении Гегеля. Если за Кантом он признает хотя бы заслугу отстаивания прогрессивных политико-правовых идей, то консервативная доктрина Гегеля представляется ему окончательно сданной в архив. В отношении философского метода, считает он, – это чистая метафизика, в отношении политических идеалов – апология прусского полицейского государства. Интересно, тем не менее, проследить, в чем видит Сергеевич силу и слабость данной системы, а также причины ее популярности, поскольку проблема эта имела принципиальное значение для всякого представителя государственной (или юридической) школы. Известно, что критика Гегеля часто являлась для них (как, впрочем, и для младогегельянцев) не чем иным, как подведением итогов своего идейного развития, попыткой разделаться со своей прежней философской позицией. Так обстояло дело, например, с развитием взглядов Градовского, а отчасти, возможно. Муромцева, Новгородцева, других ученых. Что касается Сергеевича, то он, по-видимому, сразу прочно встал на противоположные позиции и именно с них дает оценку гегелевской философии права. Во всяком случае, Сергеевич также считал, что «на методе Гегеля полезно остановиться не только ввиду того высокого положения, которое он занимает в истории немецкой философии, но и для правильной оценки современных политических учений»108.

      Особенно скептически относятся он к диалектическому методу, который, по его мнению, представляет собой «игру понятиями». Философия права Гегеля, как и Канта, представляет собой, согласно Сергеевичу, дедуктивное выведение права из априорной, чистой идеи, что на практике означает философское переосмысление реально существующих общественных отношений. Что касается практического вывода из данной философии, то он состоит в следующем: как рационализм есть обоснование народовластия, считает Сергеевич, так диалектический метод есть проповедь конституционализма, хотя и с весьма сильным бюрократическим оттенком в духе Прусского государства. Стремясь к объяснению сущего, а не должного, Гегель в результате приходит к созданию нового идеала государственного устройства – конституционной монархии.

      Другим направлением, ознаменовавшим разрыв данной традиции, признается историческая школа права, которая, полностью отвергнув доктрину естественного права и связанные с ней метафизические воззрения в области законодательства, открыла новый путь в юриспруденции – изучение положительного права. Как считал Сергеевич, историческая школа права по своим

108

Там же. С. 67.