Корейский инкуб Хан Раон. Ника Лемад

«Идиот». Но вот о ребенке он слышал впервые. Сделал себе заметку спросить позже.

      – Какой он был? – мягко спросил Раон, имея в виду ее отца.

      – Он любил нас, мы любили его, – ответила ЧанА и вытерла глаза. – Все, идем.

      «Значит, он был хорошим человеком», – подумал Раон и ощутил внезапную тоску по здоровым отношениям отца и ребенка, которых у него никогда не было.

      * * *

      – Эй, Раон, спишь? – голос Тэмина. Раон глянул на часы – час ночи.

      – Представь себе, – ответил он и отложил книгу в сторону.

      – Я быстро, извини. ЧанА не разбудил?

      – Понятия не имею, она живет в другой комнате.

      Тэмин помолчал, видимо, обдумывал слова Раона.

      – Так вы не… Я думал, что…

      – Слишком много думать вредно для тебя. Зачем звонишь?

      – На шесть вечера студия свободна. Будем только мы. Сможешь?

      Раон кивнул, потом озвучил:

      – Да. Все?

      – Слушай, есть предложение, мой режиссер спрашивает, не хочешь ли взяться за роль в дораме?

      – Тэмин, давай, до завтра.

      Раон нажал отбой и откинулся на подушки. Дорама? Длинный сериал с неспешными отношениями, потрогать пальчики девушки, чмокнуть ее в лобик, смотреть влюбленными глазами так, чтобы у зрителей замирали сердца, и они прилипали к экранам в надежде на робкий поцелуй, который в лучшем случае произойдет один раз и в последней серии. Там с него точно не будут стаскивать последнюю тряпку, чтобы как можно больше заработать на его теле. За это время можно подготовиться к национальному квалификационному экзамену, чтобы получить лицензию. Раон почесал затылок и взял телефон.

      – Эй, Тэмин, спишь?

      – Я знал, что ты умничка, – довольно проговорил Тэмин. – Ты позвонил на десять минут раньше, чем я ожидал. Завтра все тебе расскажу, можем встретиться с режиссером. Он готов взять тебя без прослушиваний.

      Раон улыбался, когда засыпал. Такие друзья ему точно посланы Всевышним, чтобы не дать утонуть в грязи этого мира. Мир в грязи, грязь, она прилипла к рукам, к коленям.

      Котенок, где же он? Ребенок ползал по грязи, заглядывая под кусты, шаря руками по глубоким лужам.

      – Раон!

      Ребенок сжался в надежде, что его не заметят. Он трясся от холода под проливным дождем, ветер швырял колючие капли в лицо, волосы прилипли к глазам, но мальчик не шевелился. Хоть бы он прошел мимо, хоть бы ему кто-нибудь позвонил, хоть бы… Ледяные пальцы нащупали мокрую шерсть.

      Раон перевел глаза вниз и его рот открылся в беззвучном крике. Котенок, он нашел его.

      – Раон! Раон! Да что ж такое! Проснись!

      Раон рывком сел, хватая ртом воздух, прижал руку к колотящемуся сердцу. ЧанА поймала его безумный взгляд, полный боли и растерянности.

      – Он убил его, убил. Он обещал.

      – Раон, – ЧанА чуть не плакала. Она прижала его голову к себе, покачиваясь. Раон обхватил ее руками и закрыл глаза, приходя в себя. Отчетливый, тошнотворный запах мокрой грязи таял, постепенно сменялся теплым запахом ЧанА.

      – Извини,