Русская повесть. Владо Зрнич

что делать? А что делать, никто не мог знать и решить. Одни говорили, что поедут; кто-то говорил наоборот, что никуда не поедет. В нашем маленьком коллективе наступила настоящая смута. Я, как партийный секретарь, должен был всех призвать выполнять приказ и решение партии, но я не мог принять никакого решения.

      Вдруг кто-то из ребят заявляет: «Я никуда не поеду». И со всех сторон раздаются такие же голоса, и незаметно обстановка стабилизируется: едет только Ёванович, все остальные остаются. Так вопрос разрешился сам собою, как-то незаметно и без взаимных обвинений и упреков. Здесь необходимо отметить, что командование училища, к его чести, не вмешивалось в наши дела.

      Мы написали заявления с просьбой о продолжении учебы до улучшения отношений между Югославией и СССР.

      Вот когда до меня дошел смысл слов представителя ЦК, высказанных тогда на совещании в Москве. Оказалось, что конфликт возник уже давно, и вот-вот должна была наступить его развязка. Товарищ Перович, конечно, об этом знал и намеками давал нам понять, что возможен разрыв отношений, но надеялся все-таки на лучшее и на всякий случай предупреждал нас таким «деликатным» способом.

      После разрыва отношений с Югославией со страниц «Правды» и иных советских газет, а также газет других «братских стран» полились потоки грязи на югославское руководство и все связанное с Югославией. Тито представляли палачом югославского народа с кровавым топором в руках.

      В нашей жизни произошли серьезные изменения: нам предоставили советское гражданство и зачислили в кадры Вооруженных сил. Более того, нас приняли в партию. Правда, прием этот длился около шести лет. Мы, как выходцы из другой партии, должны были пройти все партийные комиссии, включая и партийную комиссию при ЦК КПСС. Поэтому если мы были приняты в первичную партийную организацию в 1949 году, то партийные билеты нам были вручены только в 1955-м.

      Мы тогда не представляли всей глубины этих изменений, мы не думали, что наше пребывание затянется так надолго, а возвращение не состоится, вплоть до появления третьего нашего поколения, теперь уже метисов южнославянских и российских кровей.

      Несмотря на оставленный на наших сердцах еще один рубец, мы продолжали жить и учиться, но теперь уже в полном отрыве от своего родного края, родных и близких.

      Нам оставалось учиться каких-нибудь полгода, наши «раны» мало по малу заживали. Да и молодость брала свое! Мы знакомились с девушками и проводили с ними время; ближе к выпуску многие из них стали более «ручными» и настойчивыми, и некоторые ребята не выдерживали их «натиска», и наступало время свадеб. У меня такой девушки не было, и мне было проще. Вернее, она была, но нас задолго до выпуска разлучили. Это была Яна, с которой мы более года дружили. Но – она меня оставила.

      В один прекрасный день она мне сказала, что нам нужно расстаться. На мои вопросы «Почему? Что случилось?» был один ответ «Так надо».

      – Владичек, милый, ты знаешь, что я тебя люблю! Поэтому ничего не спрашивай, так надо.

      Я был удивлен и ничего