Огонь каждому свой. Алексей Васильевич Салтыков

Ди Дио, из подброшенных…

      – Прикажите ему сейчас же собираться в путь. И припугните, что поедет с инквизиторами. Помолимся, святые отцы…

      Достигнув Рима, Бруно стремился всеми силами затеряться в толпе. Каждый косой взгляд заставлял его сворачивать на узкую улочку или в какую-нибудь подворотню. Нет, он боялся не за себя. В конце концов, – что есть я? – размышлял он. – Лишь телесная оболочка, вместилище мыслей. Что я успею передать, оставить после себя – вот, что главное. Он спешил к своему другу Марино Игнасио. С которым вместе посещали Академию в Неаполе. Он шёл к нему, чтобы тот спрятал свои рукописи, и главное – свиток скрижалей Гермеса Трисмегиста. Когда-нибудь, когда учение его восторжествует, он вернётся за ними, провозглашая новую мировую религию Герметизма. Вот его дом. Он постучал и его впустили. Закрывая лицо плащом, он проник в жилище друга, который его узнал.

      – Никто не должен знать о моём посещении, друг мой, прикрываясь капюшоном прошептал Бруно, – меня, возможно, уже преследуют инквизиторы. Не спрашивай, что случилось. Не спрашивай. Меньше будет, что сказать под пытками. Сохрани и спрячь вот это как можно дальше и глубже. Возможно – навсегда, друг мой. Моя звезда взошла, и зовёт меня. Мне уже нестерпимо больно находиться в старой шкуре. Меня здесь преследует не смерть, но забвение, а я ещё не успел толком ничего сказать. Пьесы? Это ничто…

      В этот момент в двери постучали. Бруно насторожился, но хозяин дома открыл потайную дверь, затем зажёг факел, и проводил Бруно в тёмный и сырой потайной ход, указав, что ведёт он на задворки какого-то рынка, сквозь который можно пройти незамеченным, и выбраться на окраины Рима. Дверь за ним захлопнулась, и он осмотрелся в тёмном туннеле, который был увешан паутиной. Но он не стал убегать сразу, а заглянул в замочную скважину…

      Бывший друг отступного монаха, собрав свои пожитки, уже не надеялся вернуться в свою келью. Я-то в чём виноват? Так, значит и на мне лежит кровь брата Мольдони? Всё, мне конец. Бруно не найдут, и все костры достанутся мне. Остаётся только уповать на милость Господа нашего. Он оглянулся на свою alma mater, и помолился про себя.

      С такими мыслями он зашёл в тёмную кибитку, где его ждали Белармин со спутниками. Уже темнело, и это нагоняло ещё больше отчаяния. Пропадать в темноте страшно, а при свете дня обидно.

      – Брат Николо, вы готовы искупить свою вину перед Господом, церковью и братством, вас воспитавшим? – начал Белармин

      – Ваше преподобие, я готов на всё, лишь бы искупить свою вину, и вину своего брата. Что я должен делать?

      – Познакомься. Рядом с тобой сидит монах Паолино. Вместе с ним вы отправитесь в путь в монастырь Святого Бернара с моим письмом. Двинетесь немедля и инкогнито. Вот инструкция вашего задания. Прочтёте в пути. Сейчас подъедет другая кибитка, и вы пересядете в неё. Докажите всем, что вы действительно заслужили прощения.

      И воздев глаза долу, он сложил руки и проговорил:

      – Аминь

      – Аминь, – повторили его спутники.

      Закрыв потайную дверь за беглецом, Марино открыл входную. За ней на пороге стояла миленькая цветочница, каких много