Пустыня; Двое. Владимир Невский

светлых, не поседевших волос. Немного поколебавшись, Карен обследовал его карманы и обнаружил десятка полтора денежных купюр. «Деньги не в тягость», – справедливо рассудил он. В задней части салона попалась ещё одна сумка, а в ней маленькая – увы, всего лишь пол-литровая – бутылочка воды, три хлебных лепёшки и несколько ломтиков рахат-лукума.

      Юна сидела на корточках, подставив лицо восходящему солнцу.

      – Еды на день хватит. А воды мало. У меня осталось меньше литра; в чемодане ты нашла литровую бутылку, и теперь вот эта, совсем маленькая. Придётся экономить. – Подведя этот неутешительный итог, Карен приземлился рядом и протянул ей тонкую пачку денежных купюр. – Пусть будут у тебя. Они ваши.

      – Зачем? – удивлённо спросила она. – Я деньгами никогда не пользовалась. Я даже не знаю, сколько они стоят.

      – То есть как? – опешил Карен.

      – Если мы выйдем к людям, – сделав ударение на слове «если», напевно произнесла Юна, – то деньги нам не помогут. У меня нет родных; у тебя нет родных. Кому мы нужны?

      – А куда ж вы летели? – спросил Карен и вдруг в полной мере осознал загадочность спасённой девочки. Она тоже догадалась, что у него нет родителей!

      – Мы летели на юг. Летели от войны.

      – Да, на севере война. Но и юге тоже. А вот «далеко» на севере войны, вроде бы, нет. Почему не полетели туда?

      – Откуда мне знать?

      Карен задумался и вдруг решил рассказать о своих приключениях. Юна слушала его молча, понурив голову и поглаживая шероховатый камень с жилкой молочного халцедона. В завершение он добавил:

      – Если б я был один, то пошёл бы на восток. Я представляю, что там будет. А на севере для нас нет ничего хорошего. Зато там есть люди, вода, хлеб. Короче, не хочется туда идти, но путь один – на север.

      Юна поднялась и медленно подошла к самолёту.

      – В нас стреляли как раз «оттуда», – обернувшись, произнесла она.

      – С двумя литрами воды мы не дойдём, – немного жёстче чем хотелось ответил Карен. – Солнце только встало – а уже печёт. И потом: здесь-то я бывал, но дальше на восток не ходил.

      – Как прикажете, повелитель, – улыбнулась Юна – Я готова.

      Карен нашёл средних размеров сумку с длинными лямками и запихнул в неё плед, две безрукавки и две тонких курточки, больше похожих на ветровки, выбрав их из кучи найденных вчера вещей. Затем отложил в сторону соломенную шляпу и кепку и присовокупил к ним две лепёшки и свою бутылку с водой. «Это мы наденем, а это – съедим», – объяснил он. Третью лепёшку, рахат-лукум и маленькую бутылочку он упаковал в другую, «детскую» сумку.

      – Мне хватит половинки, – честно призналась Юна. – Я мало ем утром.

      Карен согласно кивнул головой. Они поели; выпили воды.

      – Ну, пора? – впервые за много дней улыбнулся он.

      – Пора.

      Юна перекинула через плечо сумку с едой и обернулась к самолёту, где остались лежать шесть человек, и среди них – тот, кто заменял ей отца.

      – Пойдём. – Карен обнял её за плечи. – Плакать будешь после.

      – Плакать не