Полые куклы. Марси Кейт Коннолли

рёв. Иногда, когда Себастьян заговаривает со мной, я не сразу его слышу. Сначала мне приходится вычленять его голос среди других. Настоящая тишина – редкость.

      Я пробегаю мимо друга и выскальзываю из дома, в моей голове уже теснятся молчаливые листья и говорливые ручьи.

      Я следую за лентами ручьёв, часами брожу по лесу, пока в итоге не сажусь отдохнуть на краю берега. Вода не думает, она только журчит и весело течёт дальше. Каждый день одно и то же. Никто не готовит ей никаких сюрпризов, а даже если и так, то вода просто с лёгкостью огибает их.

      Я не вода, хотя порой мне хочется быть ею.

      Я подтягиваю колени к груди и, закрыв глаза, отпускаю магию вовне. Чтение мыслей позволяет мне видеть мир в ином свете – это всё равно что шестой орган восприятия. Я могу почувствовать любой разум, находящийся поблизости. Я никогда не измеряла расстояние, но чем ближе я к ним физически, тем громче мысли. Рядом в зарослях прячется кроличья нора, внутри мама и три малыша. Мыши и белки шныряют по земле в кустах, и то и дело мимо скользят мысли серебристых рыбок.

      Мимо меня никто не может прокрасться незамеченным, даже любопытная крольчиха, высунувшая голову из норы. Она молодая, и я знаю, что если буду сидеть неподвижно, она подойдёт ближе.

      «Всё хорошо, маленькая», – мысленно говорю я ей. Сначала она пятится назад, но потом потихоньку топает вперёд, и в итоге её длинные усы упираются мне в ногу.

      «Можно я тебя поглажу?» У кроликов нет слов. Они думают скорее ощущениями и инстинктами, и чувства крольчихи сейчас тёплые и доброжелательные. Я осторожно протягиваю руку, всё время посылая ей добрые мысли. У неё мягкий мех, и она тычется мордочкой мне в бок.

      Пока я глажу крольчиху, мои мысли уплывают дальше. С тех пор как Себастьян забрал мои воспоминания, у меня их осталось немного. На задворках сознания, там, где должны быть воспоминания, сейчас клубится густой непроницаемый туман. Но хотя я помню не все подробности моей службы у леди, я точно знаю, что благодаря мне в Саду прибавилось новых растений: я выслеживала тех, кто пытался спрятаться, в то время как она незримо присутствовала там, скрываясь под моей кожей. И даже когда я была ей не нужна, я всё равно оставалась только наполовину собой, во власти чар, благодаря которым жертвы всегда были покорны леди. От этих мыслей мне хочется свернуться калачиком в каком-нибудь дупле в одном из этих исполинских деревьев и никогда не вылезать оттуда.

      Возможно, моя семья и мой дом просто не хотят, чтобы их нашли.

      Но есть шанс, что у библиотекарей, которые приедут сегодня вечером, будут ответы на мои вопросы. Но что я дам им взамен? Мне неприятно вновь проживать то время, которое я провела у леди. К тому же с моими провалами в памяти всё неоднозначно.

      Только когда солнце начинает удаляться с небосклона, я поворачиваю к дому Себастьяна. День, проведённый среди примитивных мыслей белок, червей, изредка пробегающих мимо любопытных лисиц и кроликов, унял мои тревоги. Я прощаюсь с моими новыми лесными друзьями, встаю на ноги и потягиваюсь.

      Я медленно возвращаюсь той же дорогой, позволяя рукам скользить