Каждый час ранит, последний убивает. Карин Жибель

возвращаться, хотя ей и хотелось бы забыть это страшное мгновение.

      Она чуть приподнялась, застонав от боли. Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд.

      Она была ярко освещена. Он же сидел в полумраке.

      – Память вернулась?

      Она отрицательно качнула головой. Внутри все так же было пусто, вернее, голову как будто окутывал густой туман. Она помнила, что было накануне, но ее мозг отказывался погружаться в прошлое.

      – Помню вчерашний день, – прошептала она.

      – Незабываемо, я знаю, – ответил Габриэль с улыбкой. – Ладно, говорить ты можешь нормально, а это уже кое-что! Голодна?

      Она не знала, в какую игру он играет. Может быть, он решил ее не убивать? Может, хочет поиграть с ней сначала в кошки-мышки? Растянуть удовольствие…

      – Я хочу в туалет, – застенчиво сказала она.

      Он указал рукой на поставленное у кровати ведро.

      – Оно тут для этого.

      Он вышел, она же замешкалась. Как будто любое движение могло стать последним. Спустя несколько мгновений ценой нечеловеческого усилия она села на край матраса. Пододвинула ногой ведро поближе к себе. У нее не было выбора, и ей пришлось облегчиться в более чем неудобном положении. Она взяла со столика платок, чтобы подтереться, затем натянула трусы. Все это с помощью одной руки, с болью в животе, рана на котором продолжала ее терзать.

      Она снова легла, ее силы уже были на исходе, и стала ждать, что будет дальше.

      Габриэль вернулся несколько минут спустя с кофе и бутербродом с маслом. Он смотрел, как она с аппетитом ест, а затем принес ей тазик с горячей водой, мыло, банную рукавичку и полотенце. Открыл шкаф, вытащил чистую футболку и новые трусы.

      – Думаю, тебе хочется помыться, – сказал он, положив вещи рядом с ней. – У тебя четверть часа.

      Он расстегнул наручники и положил ключ в карман.

      – Советую не делать глупостей, – уточнил он холодно.

      Затем закрыл за собой дверь, и она осторожно поднялась с кровати. У нее сразу закружилась голова. Она оперлась о стену и приблизилась к окну, которое выходило на крышу и кованую решетку. Оставалась дверь, но мужчина, вероятно, стоит за ней.

      Тогда она помылась, как могла, каждую секунду боясь, что он войдет в комнату. Но он сдержал слово, и, когда появился, она уже оделась и сидела на кровати.

      Он вытащил из кармана ключ от наручников, и она искоса на него посмотрела:

      – Зачем?

      – Ты угрожала мне оружием. Не помнишь?.. А я не забыл. Представляешь, как у меня к тебе сразу доверие выросло! – добавил он с циничной улыбкой.

      Он схватил ее за запястье и приковал к перекладине кровати. Затем ушел, а она снова легла на постель. Положила руку на рану и закрыла глаза.

      «Ты угрожала мне оружием».

      Такое не забывается.

      42

      День перевалил за половину, и над горами начали собираться грозовые облака, готовые вот-вот разразиться молниями.

      Габриэль забрал из абонентского ящика в небольшом почтовом отделении почту и сел в машину, собираясь