Хроники Януса. Сергей Сиверс

жили в квартале Каменщиков, улицей ниже от меня. Месяц назад там был пожар, загорелась маслобойня. Было сухо, поднялся сильный ветер и пламя перешло на дома. Сгорело полквартала, их дом тоже. Теперь они живут где придётся. О, тогда много людей погорело… Там была обитель для детей-сирот при храме Весты. Много их сгорело, да хранит Веста их невинные души. Бедные малышки! А сколько было обожженных огнём. Дети кричали и страдали. Он, он помог многим, – она направила указательный палец на Марка Деция. – Он принес кувшин с деньгами, всё что он скопил, и разбил его. Я сама видела это. Он потратил все деньги на лекарей, мази и снадобья…

      В таверне воцарилась гробовая тишина.

      – Это правда, солдат? – спросил офицер подавленным голосом.

      Марк Деций не отвечал, низко опустив голову.

      Офицер вздохнул и сказал громко:

      – Марк Деций из квартала Каменщиков, именем сената и народа Рима ты арестован за невозвращение долга Ахабу, сыну Хатеша в девятьсот сестерциев, и ты обвиняешься в попытке лишить жизни римского гражданина. Ты будешь заключён в тюрьму, предан суду и понесёшь наказание…

      Когда он говорил это, один легионер смотрел в потолок. Другой отвернулся, чтобы не показать слёз. И, казалось, не было ни одного в таверне, кого бы это зрелище не растрогало. Исключение составлял лишь набатеец, у которого лицо расплывалось в злорадной улыбке.

      Я сказал, что греки подарили нам комедию. Они же подарили и трагедию. Как насчёт натуральной римской трагедии, которая разворачивается прямо у меня на глазах? Так уж было угодно чтобы я тут стал deus ex machina.

      Ибо настало время действовать.

      Я снял плащ и бросил его на скамью. Стоявшие, увидев знак советника тайной службы на моей груди, почтительно расступились.

      Я решительно прошёл вперед и встал между стражами и набатейцем.

      – Советник! – вытянулся центурион.

      – Я благодарен за исполнение закона, – обратился я офицеру.

      – На службе республике! – отчеканил тот.

      Я повернулся к толпе.

      – Сограждане, дело это не такое простое как кажется. В нём есть тайна. Римский закон несомненно должен быть соблюдён. Однако, здесь есть обстоятельства связанные с государственной тайной, в которую посвящены лишь двое – я и почтенный Ахаб, детали которых мы, будучи связанные клятвой, не можем раскрыть. Посему… – я посмотрел на ошалевшего от удивления набатейца, – я прошу почтенного Ахаба удалиться со мной, чтобы обсудить кое-что, прежде чем я продолжу…

      Набатеец бросил изумлённый взгляд и, неуверенно кивнув, последовал вслед за мной в коридор…

      Как только он за собой закрыл дверь, я крепко прижал его к стене.

      – Ты знаешь, кто я?

      – Знаю, достойный Луций.

      – И ты знаешь, что Карфаген наш злейший враг.

      – Знаю, достойный Луций.

      Обхватив его толстую шею, я с силой притянул её к себе и зашептал ему в ухо:

      – Я слышал всё, что ты говорил. Я сделаю так, что пять свидетелей под присягой подтвердят твои слова. Ты попадешь в тюрьму Врата Цербера на Виминале. Ты знаешь что