Два маленьких обмана. Лиз Карлайл

снова подняла на Куина глаза и посмотрела ему в лицо. Взгляд ее темно-голубых глаз был удивительно проницательным. В нем таилась какая-то грусть. И когда Куин смотрел на девочку, ему показалось, что время остановилось. Он лихорадочно пытался найти в ней что-то знакомое. Серилия рассмеялась, увидев проходившего мимо клоуна в ярко-оранжевых штанах.

      Странное ощущение исчезло.

      – Серилия хотела познакомиться с кем-нибудь из акробатов, – сказал дядя. – Ей хочется научиться ездить на лошади стоя.

      – Какая ты храбрая, – похвалил девочку Куин. – Надия поделилась с тобой своими секретами?

      Девочка кивнула.

      – Смоль, – сказала она, взглянув на Чесли, как бы обращаясь к нему за помощью. И только сейчас Куин понял, что английский не родной язык девочки. – Надия мажет… как вы это скажете, милорд? – продолжала она. – Сок деревьев, которым мажут ноги?

      – Смола, – подсказал лорд Чесли. – Насколько я понимаю, они натирают подошвы ног чем-то вроде сосновой смолы.

      Девочка наморщила носик и рассмеялась. Куин тоже невольно рассмеялся. Действительно интересный ребенок, несмотря на то что была совсем маленькой девочкой. Куин не разбирался в таких делах, но думал, что девочке, должно быть, лет семь или восемь. Ее густые прямые волосы нельзя было назвать ни белокурыми, ни каштановыми, они имели оттенок блестящей бронзы, и девочка была одета с таким изяществом, что становилось ясно, что она не простая английская мисс.

      Но ребенок не имел к нему никакого отношения, а он забыл о своих обязанностях.

      – Я вынужден попрощаться с вами, – Куин кивнул обоим. – У меня поручение от одной важной леди.

      – Не сомневаюсь, – насмешливо заметил дядя, – и не могу представить, кто это может быть.

      – Нет, не можете, – натянуто улыбнулся Куин.

      – А, ну так наслаждайся представлением, мой мальчик! – сказал, уходя, Чесли и, взяв девочку за руку, повел ее по коридору.

      Куин поднял руку, но ничего не сказал. Он не мог объяснить, почему все еще находился под впечатлением от встречи с девочкой. Неожиданно она обернулась.

      – Piacere, милорд Уинвуд, – сказала она, подняв руку, прощаясь с ним. – Addio!

      «Piacere». Куин пытался сообразить. «Удовольствие».

      И он все понял.

      Как же он не догадался сразу? Черт бы побрал его дядю! Девочка была дочерью графа Джианпьеро Бергонци ди Виченцы. Дочерью Вивианы.

      Куин с трудом сдержался, чтобы не окликнуть ее. Он хотел взглянуть на девочку еще раз, чтобы убедиться, что не ошибся.

      Вот она взглянула на Чесли и улыбнулась. Да, так выглядела Вивиана. Более бледной. Более спокойной. И такой молодой. И все же это была она. Куин был убежден, что это Вивиану он видел на Пиккадилли. С ее знаменитым отцом, синьором Алессандри. Зачем еще она могла вернуться? Она давно получила от Англии все, чего хотела, а Чесли боготворил Алессандри так, как только покровитель искусств может боготворить создателя того, ради чего он живет. Безгранично. Чесли считал, что Алессандри никогда не написал ни одной фальшивой ноты. И в исполнении Вивианы