Кладезь бездны. Ксения Медведевич

на остывающую площадь из-за съехавшего угла ограды.

      Выглянув, Марваз понял: ограда съехала, потому что в нее всей тушей впечатался верблюд. Животное лежало, странно подогнув ноги, в какой-то странной борозде – словно его сдуло и протащило, а потом со всей дури шмякнуло о стену.

      По виду площади казалось, что на ней раскрутился начиненный лезвиями смерч. Все и всех разбросало, но не всех целиком.

      Через влажный песок полз кто-то в размотавшемся тюрбане, на диво быстро перебирая руками и ногами. За спасающимся бегством дурнем – далеко ли убежишь на четвереньках? – медленно и расслабленно шел нерегиль. Меч он держал тоже расслабленно. Почти небрежно. Сыто так держал меч.

      Вопль оборвался. В тишине нерегиль явственно фыркнул. И дал ползущему легкого пинка в зад. Тот обреченно замер, приподняв лопатки и опустив лицо к земле.

      – Я же говорил – хорошая была кость. Надо было лаять… – Нерегиль сокрушенно вздохнул.

      И невесомо отмахнул мечом. Тело распалось на две половинки – странно, на две разные стороны, с запозданием на тягучий миг. Нерегиль уже отворачивался, а труп только начинал разваливаться. Внутренности крапчатым пирогом шлепнулись вниз.

      За идущей мурашками спиной Марваза присвистнули. И хихикнули. Марваз решил, что это шайтан.

      Но обернулся. Там стоял сумеречник из зеркала и скалил мелкие зубки. Вдруг в его руке свистнуло и сверкнуло что-то похожее на железную змею. Замахнувшийся джамбией человек упал на спину с перебитым горлом. Смертоносная змейка, свиристя лезвием на конце, послушно намоталась сумеречнику на запястье.

      – Кто это такие, Марваз?

      Каид понял, что нерегиль стоит прямо перед ним. Почти не закапанный, кстати, отметил про себя каид. Как хороший повар. Отец учил Марваза: хорошего повара узнают по рукавам, они всегда чистые…

      – Марваз?.. Я спрашиваю, кто это.

      …а вот на фартуке может быть все что угодно.

      У нерегиля на белом животе темнел веерок мелких капель.

      – Мы служители богини милосердия, о господин, – мурлыкнул на ашшари выходец из ханьского зеркала.

      Оба сумеречника вскинули сомкнутые ладошки и завалились на землю в поклоне, потешно перекидываясь на один бок.

      На разодранное горло человека, по которому полоснула железная змея, не хотелось смотреть.

      – Милосердия, говоришь? – издевательски ухмыльнулся Тарик.

      – Иногда милосерднее избавить мир от одной души, чтобы спасти от смерти многих, – задрав от земли морду, ласково улыбнулся лысенький самийа.

      – Благостное у вас богословие, – еще сильнее оскалился нерегиль.

      И перевел взгляд спокойных светлых глаз на Марваза:

      – Зеркало?..

      Деревянный ящик лежал в устье улицы в путанице ремней и сиротливо торчащих деревянных коромысел. Носильщики, похоже, улепетнули, едва ознакомившись с панорамой.

      – Вот, – мужественно показал на ящик Марваз.

      И снова посмотрел на веерок темных капель на белой ткани.

      Случившееся