Маргаритки смерти. Наташа Корнеева

      вышли люди погулять

      не тебе слова написаны,

      не тобою прочтены,

      и такие ночи мглистые,

      нет ни звёзд и ни луны.

      не проказничает по полю

      ни единый ветерок,

      птицы крыльями не хлопают,

      серый заспанный восток

      облаков чепец безрюшечный

      позабыл спросонок снять

      человечками-игрушками

      вышли люди погулять,

      как всегда обыкновенное

      чудо пялится на них,

      мир, поскрипывая стенами,

      ухом к скважине  приник,

      он выслушивает музыку

      человеческих шагов,

      слух его, грозой контуженный,

      \различить не может слов.

      перевёрнутые лужами

      мухами на потолке

      люди бегают ненужные,

      я тоскую по тебе…

      глаза в глаза

      На расстоянье сонного дыхания,

      На коготь боли, взора  глубину,

      Я между Гулливерами и карликами

      Носком ботинка провожу черту.

      Одни огромны, а другие маленькие,

      Здесь трубный грохот, там – мышиный писк,

      Стекают фонари сырками плавлеными

      На горизонта стоптанный карниз.

      Направо – тьма. Налево – полнолуние,

      Ночь на носу, удавка за спиной,

      Овечками бредут не приголубленными

      Стада навстречу и стада за мной.

      Над головой решётка безопасности,

      Под башмаком – булыжники растрат,

      Я в зеркала плюю для пущей ясности,

      Полночных улиц обхватив разврат.

      Давно уснули дворники и школьники,

      Подвалы зачеканили бомжи,

      В парадных дураки и алкоголики,

      По подворотням город-старожил

      Расклёвывает мусорные семечки,

      Не съеденные стаей воробьёв,

      Калачиком на старенькой скамеечке

      Свернулись тени вымерших домов.

      По катакомбам, по колодцам-дворикам,

      Потерянные бродят голоса,

      Затюканные времени топориком

      Мои глаза  глядят  в твои. глаза

      говори

      город спал, по улицам бродили

      сны чужие, мокли под дождём,

      люди спали и автомобили,

      но никто не спал в дому моём,

      длинные ночные разговоры

      до неспелой кислоты зари,

      плотно занавешенные шторы

      лупоглазых фонарей огни,

      отодвинув на чуть-чуть в сторонку,

      разгоняли тени по углам,

      с наглою наивностью ребёнка

      мой без спроса освещали хлам,

      зеркалам заглядывали в души,

      разбудили пыли толстый грим,

      и с открытым ртом, развесив уши,

      слушали о чём мы говорим.

      сон мой, сон, бродяга обветшалый,

      коридорный сирота больной,

      сколько раз тебе я обещала -

      столько раз врала -забрать домой

      из приюта никому не нужных,

      брошенных, потерянных вещей,

      но набиты старые подушки

      перьями убитых лебедей,

      скоро