Аня здесь и там. Мария Данилова

руку в нашу сторону.

      Нет, папа, пожалуйста, не надо… не отдавай меня ей…

      Но папа передал женщине мою руку, и она потянула меня за собой.

      Я уже приготовилась заплакать, но папа прокричал мне вслед:

      – Не раскисать!

      …Да, не раскисать. Эта драматическая история произошла прошлым летом на нашей подмосковной даче. В тот день Леша и Оля принимали на веранде гостей и, как водится, вели с ними скучные взрослые разговоры, а я от нечего делать забрела в наш знаменитый малинник. На самом деле он давно уже превратился в крапивник, но я все-таки надеялась отыскать там хоть пару ягодок.

      Я долго плутала по крапивным джунглям, лавируя между жгучих зеленых кустов, и в конце концов все-таки нашла пару ягод. Именно так: две несчастные малинки. Я была так горда собой и так спешила похвастаться своей находкой, что не заметила могучий корень писательской сосны, который полз по земле. Я споткнулась об него и полетела – прямо в самую крапивную гущу.

      Вообще-то обжечься крапивой – не такая уж и трагедия, с кем не бывало. Но на мне были только шорты и маечка, очередной подарок от Оли из «Детского мира», и поэтому на моем теле не осталось ни одного неужаленного места. Я заорала так, что если в малиннике еще и было несколько не обнаруженных мною ягод, то теперь они уж точно слетели от ужаса на землю.

      Первым на место происшествия прибежал Леша, как водится, в своих красных штанах. Он поднял рыдающую меня на руки и вынес из крапивы. А потом поставил на землю и строго сказал:

      – Не раскисать!

      – Как это не раскисать? – От удивления я даже перестала плакать.

      – А вот так – взять и не раскисать.

      Тем временем к нам уже сбежались все: мама, папа, Оля, гости и Ляля.

      – Бедная моя девочка, – застонала мама и бросилась обнимать меня и рассматривать ожоги.

      – Ну зачем же ты туда пошла? – сокрушался папа.

      – Несчастный ребенок, – запричитала Оля.

      Ляля тоже хотела поучаствовать в этой семейной идиллии и поэтому принялась делать сразу все, что умеет: виляла хвостом, лаяла в голос, а потом легла на землю и раскинула в разные стороны все четыре лапы, требуя, чтобы ей почесали живот.

      – Стоп, стоп, стоп. – Леша выставил перед собой ладонь, и все послушно замолчали. Даже Ляля прекратила елозить на земле. – Не мешайте нам, мы с Аней учимся не раскисать.

      – Смотри на меня. – Леша набрал в легкие воздуха, задержал дыхание на несколько секунд, а потом выдохнул так сильно, что красные штаны вздулись у него на животе. – Ну давай! Теперь ты.

      Я шмыгнула носом и тоже сделала глубокий вдох, затем выдох.

      И вы представляете, у меня получилось! Я взяла и не раскисла!

      …И вот теперь, когда незнакомая женщина в незнакомом городе и незнакомой стране уводила меня в незнакомую школу к незнакомым детям, чтобы учиться на незнакомом языке, я изо всех сил пыталась не раскисать. И, скажу я вам, хотя ни ноги, ни руки у меня не были обожжены крапивой, не раскиснуть было не очень-то легко.

      Из школы меня забрала мама, и мне кажется, я никогда так