Мастер осенних листьев. Андрей Кокоулин

мастер Мару, – повторила Эльга, присаживаясь на лавку у окна.

      В мутном стекле на мгновение мелькнул яркий, залитый солнцем двор, ограда и мальчишки, шагающие куда-то с мастером боя.

      – Стежки должны быть мелкие, – проговорила Унисса, – для горловины есть шило.

      – Да, мастер Мару.

      Мастер села на кровати и какое-то время молчала, наблюдая за хмурой Эльгой с насмешливым интересом.

      – Так будет лучше, – сказала она вдруг. – Поверь мне.

      Эльга вдела нить в иглу. Первые аккуратные стежки соединили края холстины.

      – Почему?

      Унисса вздохнула.

      – Потому что детство кончилось, а обучение началось.

      – И я буду как вы? – с надрывом произнесла Эльга.

      – Дурочка, – улыбнулась Унисса. – Я сделаю тебя лучше, чем я.

      – И зачем?

      Стежки дошли до середины, нитка кончилась. Эльга размотала моток.

      – Зачем что? – спросила Унисса.

      Она подвинула свой сак, чтобы удобно было залезть в него рукой, и подняла с пола окаймленный рейками прямоугольник. Ладонь ее зачерпнула листьев и рассыпала их по холсту. Против обыкновения они легли, будто прилипли. Ни один не отскочил, ни один не сломался и не упал на кровать.

      Мастер, прищурившись, отщипнула несколько лишних, по ее мнению, кусочков, а где-то быстро подрезала длинным ногтем.

      Эльга смотрела не дыша.

      – Так про что ты? – спросила Унисса.

      – Про мастерство.

      – Сначала скажи, что здесь не так.

      Мастер перевернула холст, показывая его девочке. На нем из застывших листьев, желтых, бледно-зеленых и розоватых, проступила комната, в которой они сейчас находились. Низкий скат, легкий мазок окна, стена с сундуком и зеркалом. И немного солнца. Фигурка же самой Эльги, скрючившейся у подоконника, казалась темным красноватым комочком, одиноким и вызывающим жалость.

      – Ну, – поторопила Унисса, – что здесь неправильно?

      – Я, мастер Мару, – тихо сказала Эльга.

      – Нет. Попробуй еще раз.

      Эльга привстала, разглядывая картину. Центр холста оказался на уровне ее глаз, и как-то сразу стало понятно, что фигурка у подоконника на самом деле гармонично сочетается с остальным рисунком. Листья смешивались, сцеплялись краями, наполняя воссозданную на полотне комнату верно схваченными деталями: паутиной в темном углу, жестяным тазом, приткнувшимся к сундуку, полотенцем на гвозде.

      Только с левого края, у входа… То ли один из листьев чуть выбивался цветом, то ли был лишним.

      – Там, где дверь, – сказала Эльга.

      – Теперь правильно, – одобрительно кивнула Унисса. – Не тот лист попался.

      Она ногтем поддела неполучившееся место.

      Лист просыпался трухой. Рука мастера нырнула в сак за новым претендентом. Язык смочил коричневые зубцы.

      – Смотри теперь.

      Холст вновь повернулся к Эльге.

      В маленькой комнатке у окна сидела печальная лиственная девочка и думала о своей судьбе.

      – Красиво, – сказала Эльга и склонила