От Клубка до Праздничного марша (сборник). Евгений Клюев

или капризных принцесс в золотых туфельках, печальных шутов в колпаках с бубенчиками или весёлых слуг в расписных ливреях…

      Однако не улыбнулись друг другу Карандаш с Ластиком и не начали рисовать – совсем даже наоборот всё получилось!

      Карандаш повёл острым своим носиком туда-сюда и воскликнул:

      – Кто это тут говорит глупости?

      Тогда Ластик, на сей раз не только высоко подпрыгнув, но ещё и перевернувшись в воздухе, тоже воскликнул:

      – Уж если кто-то тут и говорит глупости, то во всяком случае не я!

      При этом они очень грозно посмотрели друг на друга, словно были не Карандаш и Ластик, а например, молоток и топор!

      – Интересно, что бы Вы без меня запели, – хмыкнул Карандаш. – Вы только благодаря мне и существуете. Откажись я рисовать, Вам тут вообще делать было бы нечего.

      – Это Вы существуете благодаря мне! – Ластик от возмущения не только высоко подпрыгнул и перевернулся в воздухе, но ещё и отскочил чуть ли не на метр… правда, потом сразу же и вернулся назад, чтобы продолжить: – Если бы я захотел, Вашего присутствия никто бы просто не заметил! Я могу стереть всё, что бы ни вышло у вас из-под носика.

      – А я опять нарисую.

      – А я опять сотру.

      – А я опять нарисую!

      Понятно, что из такого положения выйти уже довольно трудно.

      – А Вы только попробуйте!

      – И попробую…

      Тут Карандаш вскочил и проворно заскользил по листу бумаги – получилась тонкая линия, линия горизонта. Кому ж непонятно, что почти все рисунки начинаются с линии горизонта? Но, не успев даже полюбоваться тонкой этой линией, Карандаш увидел, как Ластик, пыхтя, ползёт по ней. И линия горизонта – ис-че-за-ет…

      – Ах вот Вы какой! – рассвирепел Карандаш. – Ну, держитесь тогда!

      И он помчался наперерез Ластику, оставляя за собой острый зигзаг: это Карандаш молнию рисовал.

      Едва лишь остриё молнии дотянулось до Ластика, тот пополз вверх и стёр молнию.

      Карандаш круто повернул влево и сломался. Его сразу же заточили – и он опять понёсся навстречу Ластику, чертя неровным сколом грифеля две параллельные прямые – лыжню. А Ластик – вы только подумайте! – тут же улёгся на эту лыжню резиновым своим брюхом, поёрзал – и не стало лыжни.

      – Вы вредитель! – крикнул Карандаш.

      – А Вы пачкун! – крикнул Ластик.

      Понятно, что выйти из такого положения было и вовсе уж невозможно.

      Война продолжалась.

      Вскоре от Ластика остался совсем тонкий резиновый лепесток, а от Карандаша – лишь коротенький огрызок. Однако – где наша не пропадала! – огрызок этот снова во весь опор понёсся по бумаге.

      – Прекратите, вы с ума сошли! – нервно лязгнули Ножницы, с омерзением глядя на грязное и бугристое поле боя.

      – Пусть, пусть попробует нарисовать свой рисунок! – верещал Ластик.

      – Это он пусть попробует стереть мой рисунок! – отвечал Карандаш.

      – Как-то даже не очень понятно, о чём вы, – пожали серебряными плечиками Ножницы. –