Сижу и вижу. Анна Борисовна Овсянникова

.-

      Останься со мною подольше.

      Встречу

      я жду, торопись.

      с букетиком белых гербер,

      как всегда, у вокзала

      не поленись.

      я буду обычной,

      как в твой первый день

      я лето украла,

      понемногу к нескромной

      поре всех раздетых.

      солнце безжалостно

      как и всегда.

      меньше убитых

      собой. а я все жду

      и жду. сейчас декабрь

      лежит в объятиях глубины

      снегов. я не уйду

      Айседору

      Я верю в светлое "мы",

      Я верю в дружбу между

      этими кем-то: ты и я.

      Я верю в яркое "мы".

      Я знаю "мы" будем вечно,

      Я знаю "мы" – это синоним

      к необдуманным грезам.

      Я знаю "мы" будем точно здесь.

      Не кончатся кухонный чай

      и вода из-под крана.

      Не кончится “мы” пока

      не сочтут, что оно слишком большое

      для жизненных целей.

      Не порвутся гитарные струны,

      Не порвутся и нервы наши

      и связь не порвется,

      состоящая из наших душ каши.

      И ты будешь приходить точно так же

      И звать тебя будут все "дядя Андрей",

      А я буду жить тетей Аней в

      хрущевке с гитарой, а со мной котофей.

      Уж сыграны наши пара спекталей,

      Но главное все впереди.

      Нам теперь жизнь сыграть надо.

      Come on, Айседора! За битой следи.

      2013

      Ни про что

      Так ведь и быть не должно,

      что оказываемся на разных концах планеты

      мы – кусочки одного "хорошо".

      Ведь получается это совсем не нарочно,

      что оказавшись по разные стороны баррикад

      мы пишем друг другу сквозь-строчно.

      Так получилось совсем случайно,

      что теперь мы два раза по одному целому

      ты возвращайся нечаянно.

      Весну

      Восемь синиц на моих проводах,

      восемь осмысленных лиц.

      Несколько тысяч убийц во снегах

      и всего только восемь синиц.

      Как же им быть против злых глупых птиц?

      Кто же поможет впотьмах

      разузнать в какой области черных ресниц

      разместилися зимы в слезах?

      Восемь синиц на моих проводах,

      восемь веселеньких лиц

      заклевали до смерти всю зиму в слезах

      и остались со мной весновать.

      Маяковскому

      Хорошо у Вас в Стране Советов было, Вова.

      Нынче ж только героин да наигрыш,

      Самоосознание уже не ново,

      самобичеванием – и то не удивишь.

      Нынче, Вова, журавли по ощущениям,

      чуть ближе облаков летают – высоко,

      а синицы с куцыми хвостами падают

      прямо в руки. Им, как нам, до жизни далеко.

      В этом времени живым быть уж не модно.

      Модно истощенным быть до мозга кости

      и носить, что в тряпки половые уж не годно.

      "Поэтичным" быть иль чтоб трясло от злости.

      Модно слушать звук "inferno" очень громко,

      модно быть пустым и "экзистенциальным".

      Вот еще пытаться думать очень модно,

      только лишь пытаться, "думы" недоступны модным.

      Дом

      В этой квартире четыре окна.

      В одной из трех комнат – как на улице

      – окно открыто всегда.

      В этой квартире как у Кустурицы:

      "Жила-была одна страна".

      Только вот не “была”, а живет до сих пор

      и в стареньких окнах лучистое солнце

      играет и светится, смотрит в упор

      на пыльно-зеленое бутылочки донце,

      послужившее нам – мне и солнцу

      – обручальным кольцом.

      Простое

      из сухофруктов компот

      будет сварен за год

      до возвращения

      сына

      маленький кот

      станет